Djonny - Сказки темного леса Страница 55

Под вечер мы принялись за своё любимое дело — стали жечь вещи спящего Головы. Жечь чужие вещи — своеобразная культура, тут нужен особый подход. Нельзя делать это впопыхах, ведь тогда вы получите минимум удовольствия. Тут необходимо тщательно подготовиться. Если вы освоите эту практику, то вам не понадобится больше ни филармония, ни театр — так возвышенно и блаженно вы будете себя ощущать.

Сначала Крейзи вбил в костровище несколько рогатин и повесил на них принадлежащий голове плащ от ОЗК.[89] Крейзи повесил его так, что полы скрывали приготовленные дрова, а рукава были подняты вверх. Было похоже, будто в сумерках над костровищем встала серая фигура с воздетыми к небу руками. Затем мы приготовили лежаки и устроились поудобнее: Крейзи раскурил жирный косяк, а мы с Тенью раскупорили бутылку клубничной Элберетовки. Прикурив косяк, Крейзи распахнул полу Головинского ОЗК и сунул догорающую спичку в кучу заранее приготовленной бересты и древесной трухи.

Стремительно вечерело, но сумрачное небо еще хранило последние закатные отсветы. Вскоре из рукавов плаща заструился густой дым. Рукава стали похожи на пару заводских труб — сначала дыма было немного, но потом тяга пошла, и к небу поднялись два темных, сыплющих сажей столба.

— Божественно, — неподвижно глядя вперед, выдохнул Крейзи. — Это действительно прекрасно! У меня самого чуть слезы не навернулись на глаза. Так великолепен был Головинский ОЗК, эманирующий в гаснущее небо струи плотного черного дыма. Они поднимались вверх, к низким облакам, на которых опочили последние багровые отсветы. Но вскоре солнечный огонь сменился другим пламенем — шипящим и красным, разгорающимся на земле. Это не выдержали температуры прорезиненные стенки плаща, отпустив наружу скрытый до поры жар. Темнота отступила, когда исполинская пламенеющая фигура встала над костром, сыпля во все стороны багровыми каплями.

— О-о! — воскликнул в восхищении я. — Немыслимая доселе красота!

— А ботинки-то? — вскинулся Тень. — Ботинки-то как? Тут мы вспомнили, как Злая Голова распинался о достоинствах своих новых ботинок.

— На сто тысяч километров пути с подошвы сойдет лишь двадцать наномолекулярных слоев, — вещал Никки, — а плотность материала такая, что её совершенно невозможно проткнуть.

— Давайте-ка проверим, — предложил я, — так ли это?

Стали искать Голову и нашли его в собственной палатке. Ботинки хитрая Голова одел на ноги, чтобы мы их не украли. Крейзи, взяв старую консервную банку, натыкал в ней ножом множество дырок, положил туда немного углей и древесной смолы. Когда импровизированная дымовуха разгорелась как следует, Крейзи отодвинул занавес у входа в палатку и сунул дымовуху внутрь. Минут пять все было спокойно, а потом послышался кашель. Стенки палатки зашевелились, и мы увидели, как Голова выпихивает банку из палатки ногой. Для сонной Головы и это было непросто, втянуть ногу обратно у Никки уже не хватило сил. Крейзи удовлетворенно кивнул и оставил все, как есть.

Сев у костра, мы принялись рассуждать, как испытать наномолекулярные слои на подошвах Головинских ботинок наилучшим образом. Оказалось, что у Крейзи есть с собой здоровенная швейная игла, и мне пришла на ум мысль приспособить её в качестве наконечника. Врезав иглу ушком в древко стрелы, мы обмотали наконечник проволокой, тщательно проверили прочность крепления и остались сделанным премного довольны.

Постелив одеяло перед входом в палатку, мы принялись курить гашиш и созерцать будущее. Лично для меня оно было очевидно — мой взгляд падал то на лук и стрелу, сложенные на одеяле, то на подошву Головинского ботинка, немного торчащего из-под закрывающего вход полога. Такие моменты словно тишина в горах, что предстоит камнепаду — еще все спокойно, тихо идут по небу перистые облака, но кто-то уже встал над осыпью и взял в руки увесистый валун. Мы докурили косяк, и я поднял лук с одеяла. Это устройство работы Гоблина, набранное из текстолитовых прутков, натягом примерно в восемнадцать килограмм. Из него мне удалось выстрелить со своего балкона в противостоящую моему дому школу и попасть в перекрестие рамы на четвертом этаже. Признаю, что я целил в стекло и надеялся, что оперенная пластиком стрела разобьет его и вонзится в одну из парт, но промазал. Порыв ветра отнес стрелу, и она увязла в раме. Школьный учитель, удивленный и взволнованный таким происшествием, выбрался на подоконник и принялся её тянуть. Больше всего я жалел тогда, что приготовил только одну стрелу. Но иногда и одной хватает.

Я наложил древко прорезью на тетиву и потянул. Упругая сила сопротивлялась мне, но я продолжал плавно выбирать капроновый шнур, пока не кончилась длина стрелы. Игольчатый наконечник нацелился прямо в пятку Голове, и тогда я выдохнул и спустил тетиву. Стрела мелькнула, древко с сухим стуком хлопнуло о подошву, задрожало и так и осталось торчать. Каблук не пропустил дерево внутрь, но швейная игла длиной в палец полностью ушла в глубину.

— Фуфел слои, — услышал я тихий вздох Тени и собрался кое-что прибавить от себя, но мне не дали. Над поляной и лесом, над полигоном и над всем Кринном, пронзая стволы деревьев и густой туман на полях, ероша хвосты кендеров и пугая задремавших драконов, разнесся пронзительный крик. Он был подобен визгу поросенка на бойне — длился, не умолкая, ширился и далеко разносился окрест. Это, обхватив себя руками за ногу и глядя выпученными глазами на торчащую стрелу, надрывался из глубины палатки Злая Голова.

Ночью, гуляя с бутылкой Элберетовки по полигону, Барин наслушался всяких разговоров и сплетен. Известное дело, люди любят слухи да пересуды, в игровой тусовке ходило огромное количество разнообразных историй и причудливых легенд. Многое из этого мы принимали за чистую монету, пока про нас самих не поползли подобные слухи. Вот тут-то мы и поняли, чего стоит этот «испорченный телефон».

Возле границы поля Барин заметил свет небольшого костра. Подойдя к огню, он поздоровался с людьми, его пригласили присесть и выпить по стопке. Попутно один из местных обитателей — высокий парень в конической меховой шапке — осведомился у Барина:

— Не боишься ночью один ходить?

— А что такое? — удивился Барин, по обыкновению прихвативший с собой под ватником железный топор. — В чем дело-то?

— Приехали тут одни, из Питера, — пояснил его собеседник. — Сатанюги, каких свет не видывал. Люди злобы невероятной, они…

— А, что там говорить! — вмешался еще один обитатель этой стоянки. — У меня кореш есть в Питере, так он рассказывает, они там у себя совсем вызверились! Сатане молятся и человечину едят, а дерутся железными трубами!

— Что? — удивился Барин, поначалу не понявший, про кого идет речь. — Я и сам с Питеру, но про такое не слышал. Что за народ-то?

— Грибные Эльфы, — шепотом объяснил парень в конической шапке. — Они вчера заехали. А нынче с их стоянки такие крики неслись, что сердце стынет. Изверги, не люди!

— Да ладно гнать-то! — миролюбиво отмахнулся Кузьмич. — Фуфло это всё!

— Слышь! — довольно грубо перебил его второй парень. — Не знаешь, так молчи! Брат дело говорит! Так и пошло: один скажет, а другие подхватят. Поначалу мы про это не ведали, но досужие языки мололи по тавернам и площадям, а праздные уши внимали. Слухи ширились, но не умолкали, так как тема была благодатная. Вскоре в кипящем океане людских пересудов у нас появилась собственная волна. Мы и сами вещали на ней, и другим не запрещали: милое дело сойтись с людьми и обменяться историями. Нам нравились легенды тех лет — про московских щитников, сцепившихся во время демонстрации с ОМОНом и взявших штурмом метро, про железные турниры, где реками льется человеческая кровь, и про страшный меч из вертолетной лопасти — зенитку Минигана.

Истории возносили своих героев, и у костров творилось древнее волшебство — там люди превращались в сказочных персонажей. Такого уже не увидишь в обычном мире, там телевидение и пресса готовят стимулы для заранее просчитанных реакций электората, мифам и легендам среди них места нет. На играх же все было не так: рекламы не дашь, информация распространяется окольными путями, правда реальности исчезает и превращается в истину сказок. Жизнь прожита не зря, когда про тебя говорят, и однажды на собрании коллектива Барин сказал:

— Хочу, чтобы у нас была самая известная ролевая команда!

Остальные братья согласились с этим намерением, но были и сомнения насчет путей для достижения такой возвышенной цели. Тогда Крейзи обратился к сокровищнице старых мультфильмов и процитировал многомудрую Шапокляк:

— Кто людям помогает, тот тратит время зря! — веско заявил он. — Хорошими делами прославиться нельзя!

На том и порешили. Этой же ночью мы бросили еще один камень в копилку людских сплетен, разговоров и пересудов. В рамках игры я, Крейзи и Тень были жрецами Юхиббола Сага, Отца Всех Зверей. Мы запланировали и провели грандиозный обряд, подписав общественность и присмотрев место на поляне перед новой крепостью клана Порося.