Завещание красного Сен-Жермена - Екатерина Барсова Страница 24

Стал работать на советскую республику, был арестован, сидел в шарашке, как Королев и другие. Там продолжал работать, изобретать. Потом вышел и снова встал в строй. Его разработками пользовались другие конструкторы. Знаешь, есть такие люди, которые как бы разбрасываются, а на самом деле дарят свои идеи другим. А те их подхватывают, совершенствуют. Здесь главное – творческий импульс. Идеи, которым дается жизнь. Так это работает. Он умер в семидесятых годах. Его смерть практически совпала с завершением того процесса, что мы называем техническим прогрессом. После этого началось медленное сворачивание всего. Космоса, авиации, нашей компьютерной науки. Также постепенно убрали Глушкова, пионера нашей информатики и компьютеризации. Мы вступили в самый настоящий застой. Эпоху Брежнева так называют не случайно. По сути, это точное отражение тех процессов, которые происходили во всех сферах нашей жизни. Мы медленно угасали и деградировали. Понимали это далеко не все. За остатки стабильности мы платили остановкой прогресса. Впрочем, эти процессы происходили не только у нас… Но нам, как ты понимаешь, от этого не легче… – Мужчина замолчал.

Молчал и Гуджарап. Потом он нарушил паузу:

– Ваше предисловие как-то связано с этими смертями?

– Да, – кивнул Константин Петрович. – Связано. Сейчас вся человеческая цивилизация стоит на новом витке истории. Того, чего не было прежде. Поэтому активизировались силы, молчавшие ранее. Надеюсь, я говорю понятно?

– Понятнее некуда, – с иронией откликнулся Гуджарап.

– Я рад, что ты меня понимаешь… Те люди, которые когда-то работали в авиастроении, – это золотой фонд нашей науки. Их необходимо беречь. Их знания уникальны. И вот, когда они могут еще послужить нам, передать опыт, их убирают. Да, к ним не очень-то обращались в последнее время, но все в любой момент могло измениться. Время и ситуация – такая штука, что нас не спрашивают. А будущее в один прекрасный момент просто наступает. И все. И еще… – Он посмотрел на Гуджарапа тяжелым взглядом. – Копни итальянскую линию. Насколько можешь, а… И еще узнай, пожалуйста, побольше о Бертони. Может быть, здесь и зарыта собака. Чует мое сердце… А оно меня редко обманывает.

– Попробую. Вас понял.

– Хороший ты малый. И девочка твоя славная. Раньше, как я понимаю, вольным стрелком был.

– Не смущай.

– Да. Ладно. Мы вот с Ритой Ивановной недавно сорок лет справили нашей супружеской жизни. Со школьной скамьи были знакомы. За одной партой сидели. И так… навсегда. А кто-то ищет и находит в процессе жизни. Не предугадать. И не понять… Как Господь решит.

Константин Петрович вышел из комнаты, и около него выросла Серафима.

– Кофе на дорожку не попьете? Вы пока говорили, я быстро пирог на скорую руку приготовила.

– Вот молодец! Как моя Рита. Та тоже из ничего вмиг блюдо соорудит. Не успеешь оглянуться, а стол уже накрыт.

Когда они остались одни, Гуджарап притянул ее к себе.

– Серафима… ангел мой…

– Ну что ты говоришь, – попробовала она превратить его слова в шутку. – Какой я ангел. Обычная земная женщина.

– Нет. Бог создал этого ангела для меня, – сказал он почти торжественно.

Она отвернулась, чтобы он не видел слез, выступивших на ее глазах.

Он зарылся лицом в ее волосы…

– Как долго я искал тебя!

Глава десятая

Первое знакомство

Тот лучше всего защищен от опасностей, кто хранит бдительность и в зримой безопасности.

Публий Сер

Москва. Наши дни

Она видела фотографию этого мужчины в интернете. Холеный тип, ничего не скажешь. Холеный и самодовольный. Сама не зная почему, Кира уже заранее была настроена против него. Спасибо, что он согласился встретиться с ней, мог и повесить трубку. Отказаться, даже ничего не объясняя. Но он откликнулся на ее просьбу. Значит…

В кафе, где они договорились встретиться, играла приятная негромкая музыка. Что-то французское. Лямур тужур. Хотелось расслабиться. Забыть обо всем и улететь куда-то далеко-далеко в этот самый «лямур тужур». Но нельзя! Ее жизнь с некоторых пор имела одну цель, один смысл: найти и покарать убийц деда. Она не имела никаких прав расслабляться или думать о себе.

Кира посмотрела на часы: опаздывает. Она может сходить в туалет.

Опираясь двумя руками на край раковины, она пристально посмотрела на себя в зеркало. Бледновата. Нездоровый вид, словно она сидела в каком-то подземелье и долгое время не выходила на воздух. Она ущипнула себя за щеки – раз, другой: кожа порозовела. Достала тушь из сумки и накрасила ресницы. Провела блеском по губам и тут же рассердилась на себя за это. Зачем эти женские уловки? К чему?

Андрей Петрович уже сидел за столиком и ждал ее. Когда она подошла к нему, он даже не привстал со стула, а только кивнул.

Его глаза скользнули по ней, не задерживаясь.

– Вы уже, наверное, представляете себе, о чем я буду говорить?

– Ни малейшего понятия. – Голос звучал сухо и неприязненно.

– Тогда мне, наверное, стоит ввести вас в курс дела. Разве ваша дочь не рассказывала вам?

– О чем моя дочь должна мне рассказывать?

«Сукин сын, – устало подумала Кира. – Настоящий сукин сын. Бизнесмен, разжиревший на казенных деньгах. Ненавижу таких. Считают, что весь мир крутится вокруг них. И все им обязаны. Они короли по жизни, а остальные люди – просто пешки, ничтожные и безгласные».

Она сделала глубокий вздох и досчитала до десяти.

– О том, что я разговаривала с ней.

– Только в самых общих чертах. То, что вы не доверили ей, можете сказать мне.

– Для этого я сюда и приехала.

– Я так и понял. Кстати, здесь подают. Советую заказать. Я оплачу.

– Спасибо. Я сама сделаю заказ.

– Как хотите.

От злости руки дрожали, но Кира волевым усилием продолжила разговор.

– Есть определенное сходство в убийстве вашего отца и моего деда.

– Кроме того, что они какое-то время работали в одном КБ, больше никакого сходства я не вижу. У вас есть другие соображения?

– Послушайте, – Кира подалась вперед. – Это все очень и очень серьезно и трагично, иначе я бы не разговаривала с вами.

– Я это уже слышал. Я жду конкретных фактов и более логических доказательств, чем ваши… эмоциональные всплески.

– Эмоциональные всплески, – Кира чуть не задохнулась. – Послушайте, у меня убили дедушку. Единственного близкого мне человека. Я… И вы мне такое говорите…

Несмотря на всю свою выдержку, она расплакалась. Слезы текли и текли из глаз. Она сидела, опустив голову, пока не почувствовала прикосновение теплой мужской руки:

– Пройдемте на веранду.

Было уже совсем темно, редкие звезды горели в небе крохотными осколками. В углу, тихо переговариваясь, сидела пара.