Рапунцель: принцесса без башни - Надежда Николаевна Мамаева Страница 12

– И какой же? – нетерпеливо произнесла я, позабыв даже о боли в лодыжке.

– Перенос. Ты угодила в выход магической жилы. Они иногда пробиваются на поверхность… Хотя на территории Тридимирского королевства, как и у его ближайших соседей, источников силы почти нет. Именно поэтому земли за перевалом называются Иссушенными.

– Вообще-то, Исконными, – возразила я скорее невольно, а не из желания поспорить.

– Где как, – пришел к компромиссу маг.

А я вспомнила, что, когда догоняла рысь, был момент, мне показалось, что я будто с разбега в озеро нырнула, а, оказывается, в магическую жилу.

– Погоди, если любой человек вот так может плюхнуться в этот твой чародейский источник, почему об этом ни в каких книгах не сказано?

– Ну, во-первых, наверняка где-нибудь в старых свитках да упомянуто, – возразил Сыч, и его тон чем-то сейчас неуловимо напоминал мой, когда я заявила, что привыкла держать свое слово и, если сказала, что утром уйду, значит уйду. Пусть и в туман! – А, во-вторых, перемещаться по току силы могут лишь маги, а их в Иссушенных землях практически не рождается, ибо… нет источников силы. Замкнутый круг, как видишь. Но в тебе, видимо, толика дара все же есть, раз ты очутилась здесь.

Из всего сказанного я четко уяснила две вещи. Для начала: да, моя мечта сбылась. Хотела сбежать подальше от мачехи и переворота, получи, Рапи, и распишись: занесло дальше некуда! Ну и еще один вывод: моя мать таки была настоящей ведьмой!

И теперь я за тридевять земель от того места, где ее обвинили в колдовстве, посреди земель, где магия – обыденность, а не сказка.

Только горевать или радоваться случившемуся – я пока не определилась. Из плюсов было, что здесь меня не найдут наемники, посланные по душу сбежавшей сумасшедшей принцессы нынешней королевой.

Из минусов – все остальное. Как мне быть в чужой стране, языка которой я даже не знаю. И обычаев. И даже куда идти, когда, кажется, скоро уже зима, а нога, похоже, вывихнута.

Словно вторя моим мыслям, Сыч спросил:

– Больше нигде не задело? Идти сможешь?

– Да. Нет. – Я была сама лаконичность.

Судя по тому, как нахмурился маг, ответа он не уяснил.

– Так да или нет? – уточнил Сыч.

Пришлось пояснять этому непонятливому мужчине:

– Да, в смысле, больше эта темная пакость меня не задела. Нет, в смысле идти не могу. Нога…

Не успела я закончить фразу, как маг издал тяжкий мужской вдох. Расшифровать его можно было примерно как: «Невозможная женщина, о чем еще ты мне не сказала?..».

Невозможная девушка (попрошу заметить!) в моем лице, умолчавшая о том, что у нее в запасе тайн еще воз и маленькая тележка, поспешила добавить:

– Я, кажется, лодыжку подвернула.

Полагала, что сейчас Сыч снова применит свою магию-шмагию (раз уж она реальна), лодыжка вмиг заживет и я резвой коз… принцессочкой поскачу по дорожке, но не тут-то было.

Миг – сильные мужские руки обхватили мою лодыжку, даже без всяких подсказок угадав, какая именно нога повреждена. Или, может, это оттого, что злополучная конечность лежала сверху?

Так или иначе, я попалась. И тут же об этом пожалела, потому как после пары вроде бы нежных движений что-то в суставе резко перещелкнуло. При этом меня ошпарило новой волной боли. И плевать, что после стало легче…

– Эй! С ума сошел! А как же лекарские чары или что там исцеляет у вас?! – возмутилась я, с гневом глядя на мага. Но этого Сыча какими-то взорами было не пронять. Он даже не смотрел в мою сторону. Как и на всех разгневанных принцесс разом.

Вместо этого брюнет прикрыл глаза и сосредоточенно ощупывал мою лодыжку, боль в которой, к слову, начала утихать. Да и отек больше не ширился…

– Я как раз в абсолютном порядке, в отличие от твоей ноги. Ей необходимо лечение. И скажи сразу, ты точно больше ничего себе не повредила?

«Только гордость», – мысленно ответила я, впрочем, вслух заверив, что в остальном абсолютно здорова.

Маг на это хмыкнул, выразив сомнения, и наложил на отек еще какое-то заклинание, после которого нога напрочь потеряла чувствительность. А после отточенным движением поднял с земли топор (даже не шаря рукой по листве и не глядя в сторону секиры, будто чувствовал, где она лежит), заткнул его за пояс, и тут же подхватил меня на руки, и понес в сторону дома.

Хотя чего туда нести-то? Десятка два шагов, не больше. Но пульс отчего-то подскочил и сейчас бешено стучал прямо в ушах, словно это не меня несли, а я мчалась сразу через все Иссушенные земли разом. И дыхание сбилось. И кончики пальцев онемели. И хотелось чего-то совершенно уж сумасшедшего. Например, дотронуться до сосредоточенного лица Сыча, которое снова было так близко…

А маг, словно и не подозревая ни о чем, легко, будто я пушинка, нес меня сначала до дома, потом по ступеням, крыльцу, коридору, полумрак которого сейчас казался настолько надежным, что в нем можно было прятать тайны. Например, об одном поцелуе…

Моя рука сама собой легла на мужскую грудь. Пальцы ощутили лен рубашки, а под ним – жар кожи и глухие, какие-то заполошные удары той штуки, которая порой ноет под ребрами. Неужели маг запыхался и я ему настолько в тяжесть?

Не успела подумать, как Сыч толкнул плечом дверь, внося меня в какую-то комнату.

Я даже не успела осмотреться… Хотя, нет, «не успела» не совсем верное слово. Скорее, не захотела. Потому что все мое внимание отчего-то сосредоточилось на рваном мужском дыхании, на запахе можжевельника и морозной мяты, на черных коротких прядях, которые щекотали мое ухо, на сосредоточенном профиле. Из-за него я могла видеть лишь половину лица: заполошно бившуюся жилку загорелого виска, напряженную скулу, уголок сжатых в линию губ и…

– Мр-р-р, – раздалось откуда-то сбоку, и я опомнилась, вздрогнув.

«Что ты творишь! Вернее, пока замышляешь! Ты же знаешь этого мага всего ничего! Да тебе даже имя его не известно! Какие к демонам поцелуи!» – дала я себе мысленную оплеуху.

И, вспомнив о хтони, я, словно испугавшись сама себя, поспешила заполнить возникшее молчание (и немного кошачье урчание) вопросом:

– А что это за гадость такая вымораживающая вообще была?

Вышло как-то надсадно, по-вороньи, что ли… Будто я простудилась. В пользу болезни был и легкий озноб, и какая-то то ли слабость, то ли