Рапунцель: принцесса без башни - Надежда Николаевна Мамаева Страница 18

От отравы мы как-то незаметно перешли к просто еде, вернее, ее отсутствию, и Ронг задумчиво протянул:

– Пуни, как ни прискорбно признавать, но ты вчера была права: еды почти не осталось. Завтра схожу в деревню за продуктами. Хотя я был уверен, что сыр, рыба и капуста еще были в морозильном ларе.

– Сыр был, но с плесенью, а капуста – скисла. Ее кто-то додумался замочить… – начала было я весьма бодро, и осеклась, глянув на то, как недовольно сошлись брови на переносице мага.

Впрочем, больше никак маг своего недовольства не выказал, только пояснил:

– Это была благородная плесень…

Похоже, скисшая капуста тоже к аристократии. Но это уточнить я не решилась. А вот Сыч не преминул спросить:

– И рыбу ты тоже выкинула?

– Она безбожно воняла тухлыми яйцами… – попыталась оправдаться.

– Она и должна так пахнуть, – со вздохом отозвался Сыч и добавил: – Ее вылавливают в морозном море, слабо солят, потом несколько седмиц выдерживают в тазах, а после – закатывают в бочки на год, где рыбный дух и бродит. На вкус – настоящее северное лакомство… Хотя многие южане империи, как и ты, считают, что зловоние перебивает все и есть рыбу не стоит.

– Прости, – выдохнула покаянно, пытаясь сгладить неловкость… Только от этой попытки складки недоразумения стали лишь больше.

А все потому, что я отодвинула пустую тарелку и решила убрать все со стола, резко вскочила с места и, вставая, задела что-то тяжелое и холодное, прислоненное к ножке скамьи. Бабах! Проклятая секира! Я же забыла ее тут после своей эпохальной битвы с тыквой!

Она с грохотом, способным разбудить мертвых (хотя чего их тревожить – и так сами к полуночи придут), рухнула на каменный пол.

Я застыла, мысленно скрестив пальцы на удачу. Вдруг Ронг решит, что это какая-нибудь кринка…

Не решил:

– Это ведь Рассекатель граней?

И почему мне попался такой чуткий мужик? Вернее, чутко слышавший?

В кухне разом стало как-то темнее, будто тени, до этого мига таившиеся в углах, осмелели и поползли навстречу пламени печи.

Ронг не двинулся с места, но его осанка, его внезапно застывшая поза сказали красноречивее любых слов. Он был не просто недоволен. Он был зол.

– На кухне ни один из ножей не мог разрезать тыкву. Вот я и решила взять алебарду в коридоре. Но ее не оказалось, и меча у другого доспеха тоже.

– Я их убрал, чтобы они в темноте на тебя не упали и не поранили, – холодно отозвался маг.

– Ну вот они не поранили ни меня, ни тыкву, – отозвалась в ответ. Да, я была не права, что взяла секиру, но… и права тоже! Как женщина, которой нужно накормить голодного мужчину, а в борьбе за ужин не стоит перебирать оружием: бери какое есть и кроши… Врагов и капусту разом.

Сыч медленно повернул голову в мою сторону. Казалось, он не просто слушает, а осязает мое смущение, мою искреннюю досаду.

– Хорошо, завтра в деревне куплю для тебя еще и тесак, – произнес Ронг, и в его голосе послышалась… смирение собственной участи, что ли… – А Рассекатель больше не трогай. Я им не только души за грань отправлял, но порой монстров из плоти, крови и яда убивал. Так что…

– Да! Поняла! – с готовностью выдохнула я и закивала, хоть маг этого и не мог видеть. А после поспешно добавила: – Когда я была ребенком, в алхимической лаборатории профессор Дротвел тоже запрещал прикасаться к ретортам и ступкам из-за того, что на них мог остаться яд…

– Интересное, однако, у тебя было детство, – иронично протянул Ронг, и я поняла: как старательно ни обходила скользкие темы, а вот стоило испугаться – и прокололась.

Стыд жег меня изнутри. И досада. Не знаю, что больше. И от него я поспешила спрятаться за первым попавшимся ответом:

– Скорее познавательное. Отец был торговцем… у него имелось много… деловых партнеров. Потому я и языки знаю.

– И в ядах разбираешься… – протянул Ронг задумчиво.

– Если это намек, то прошу заметить: я могла бы отравить вчера глазунью, – выпалила я, поражаясь, как рядом с этим мужчиной я за пару ударов сердца могу перейти от желания самой провалиться сквозь землю до «завалить одного подозрительного (ибо достал своими сомнениями на мой счет) мага». А потом его прикопать!

Но не успела я вскипеть, как Ронг остудил весь пыл одной фразой:

– Просто пытаюсь представить, где ты росла…

«Скорее выживала», – мысленно поправила я, но вслух сказала другое:

– Далеко. Очень далеко отсюда… Как там в легендах говорят – за тридевять земель…

– Наверняка хочешь вернуться домой, где тебя ждут… – бесстрастно уточнил маг.

– Некому ждать. Да и не очень я хочу обратно, – слова вырвались сами собой.

Вероятно, во всем был виноват поздний вечер, сытный ужин, убаюкивающее мурчание рыси и какое-то спокойствие, которое возникало рядом с Ронгом. Да, это безусловно все они. Вот я и расслабилась, забылась, стала такой искренней.

Маг же, незнамо отчего, вдруг посветлел лицом, и как-то смягчился, что ли, и только открыл было рот, явно желая что-то сказать, как осекся. Насторожился и враз подобрался, а потом хищно протянул.

– А вот и очередной гость с того света… На этот раз без опозданий: точно в полночь.

Мне оставалось лишь удивиться: как Сыч так точно определил время. Поблизости часовых башен не было, и колокол не звонил… А вот очередной хтони я уже не удивилась, быстро свыкшись с тем, что магия существует.

Глянула в окно, где по двору пополз туман. Густой, маслянистый, мертвенный. Он лип к стеклам, заглядывая в дом своими мутными белесыми зенками, и от него по коже бежали противные, ледяные мурашки.

Ронг замер, кажется, прислушиваясь к тому, что происходит на улице, а после враз поднялся, обошел меня и взял с пола лежавшую секиру. И это притом что даже зрячий бы ее за моим подолом не увидел! Вот как так?

– Ну, пойду встречать, – коротко бросил маг, и в этом одном слове было все: и усталость, и привычка, и какая-то железная решимость. – А ты останься здесь, чтобы я не беспокоился…

И он вышел с черного входа, а я так и стояла на кухне, забыв и про больную ногу, и про страх, который вопил благим матом, что не стоит пялиться в окно, а лучше вообще прятаться за печку.

Ронг появился посреди двора