Рапунцель: принцесса без башни - Надежда Николаевна Мамаева Страница 19

Несколько мгновений ничего не происходило. А потом тварь появилась. И она была другой. Не такой, как утром. У нынешней края были куда четче, сама она больше и, мне показалось, куда опаснее.

Я буквально физически ощутила волны ярости, гнева, жажды отмщения. По лесу прокатился беззвучный вой отчаяния и ненависти, от которого захотелось зажать уши…

Судорожно сглотнула, сжав пальцы в кулаки до крови, когда Ронг вытянул вперед свободную руку и с той сорвалось багровое пламя, отделив стеной мага от кромешника.

Но неотомщенную душу это не остановило: она продолжила гнуть свое. Не иначе рассчитывая: либо ей что-то обломится, либо маг надломится – и поперла сквозь огонь, жертвуя частью своей призрачной сути. Когтистые щупальца холода метнулись к Сычу.

Ронгу пришлось выставить что-то наподобие щита, только не из металла, а полупрозрачного, светившегося алым. Сгустки тьмы врезались в этот барьер так, что брюнет, упершийся ногами в землю, пропахал дерн подошвами, отъехав назад, но смог сдержать удар. И ответить огненной плетью, которая больше всего напоминала аркан. Он хлестнул хтонь, и та дернулась и тут же атаковала огромными жгутами мрака…

Я едва не заорала, хотя навряд ли Ронг услышал бы меня из кухни… только маг оказался быстрее. Его топор описал в воздухе короткую дугу и…

Лезвие рассекло призрака, и тот на миг обрел образ юноши, на ладони которого плясал смерч, а после силуэт осыпался прахом, который тут же исчез.

Туман за окном, как и утром, стал редеть, чтобы превратиться в обычную ночную дымку. Вернулись звуки леса: уханье совы, шепот ветра за окном…

Ронг повернулся и, тяжело ступая, словно каждое движение давалось ему огромной ценой, зашел в дом. От мага веяло холодом и смертельной усталостью.

– Лич попался…

– Кто? – не поняла я.

– Дух мага… С такими труднее всего… Но до завтра зато теперь точно никто не появится. Можно спать спокойно… Иди давай к себе. А я… поднимусь …

С этими словами Ронг, шатаясь, покинул кухню. Похоже, как всякий герой, он не желал, чтобы кто-либо видел его слабость. А я не стала уязвлять мужскую гордость и предлагать помощь. Вот если бы Сыч упал на пол, то тут бы да, я подняла бы и самого мага, и его достоинство, ибо незачем и тому, и другому валяться где попало. Но пока брюнет на ногах…

В общем, я и Вальпургия остались рядом с печью. И если рысюля наверняка уже привыкла к таким появлениям кромешников, то у меня до сих пор что-то в животе екало.

А еще я не могла избавиться от мысли: что, если бы утром мне встретилась не обычная хтонь, а вот такой вот лич… от одной наивной принцессы бы только труп и остался!

Чувствуя, что в ближайшее время не засну, подхватила свечу и отправилась в библиотеку. В ней пахло пылью и старым пергаментом.

Свеча отбрасывала на стены пляшущие тени. Я пошла вдоль стеллажей, разглядывая корешки книг. И хотя многие слова были мне незнакомы, радовало, что написаны они почти знакомыми литерами, а не вязью, рунами или иероглифами…

Искала я долго, но наконец нашла то, что нужно. Учебник фраторско-горийского! Достав его, я устроилась в огромном кресле, похожем на гнездо хищной птицы, и раскрыла книгу.

«Ну, Рапи, как говорится, ученье – свет, так что зажги по полной!» – мысленно подбодрила я себя, утыкаясь носом в замысловатые знаки. Увы. Это оказалось куда сложнее, чем рецепт тыквенного пирога. Все же учить новый язык через неродной – это слегка извращение. Но куда деваться?

Я вчитывалась. Я зубрила. Я грызла гранит науки и клевала… Жаль, не его, а носом… Среди вороха новых слов я пыталась отыскать те, что Ронг сказал без амулета. Но, похоже, они не относились к начальному уровню подготовки…

Ближе к утру глаза начали слипаться. Литеры на страницах поплыли, и я сама – тоже… В страну грез. Правда, и там меня не оставил горийский. Его глаголы неправильного спряжения уговаривали меня съесть пару пирожных… Давно мне не снился такой бред. Ну зато не кошмары – и то хлеб. Хотя с учетом моего воображения – целый кексик!

Проснулась я оттого, что в лицо било солнце. Я сидела все в том же кресле, укрытая пледом. А ведь я точно в него не заворачивалась!

Потянувшись и чувствуя, как заныли все кости от неудобной позы, подошла к окну. И обомлела. По тропинке, усыпанной опавшими листьями, удаляясь от дома, шел Ронг. В его руке покачивалась огромная, явно пустая плетеная корзина. Он двигался уверенно, его высокая фигура четко вырисовывалась на фоне ослепительно яркого утра. А темную шевелюру вновь перехватывала поперечной полосой тряпица.

В животе почему-то екнуло. То ли от сожаления, что не разбудил, не предупредил, что пошел, то ли от голода. Вчерашний тыквенный пирог был уже в далеком сытном прошлом…

На кухне, прислоненная к пустой кринке, ждала записка. Почерк ровный, четкий, правда, слова немного прыгали и была пара клякс… но, думаю, я, закрой глаза, написала бы еще хуже…

На фраторском было выведено: «Ушел в деревню. Вернусь к полудню. Дом под охранным контуром. Р.» и даже без ошибок. Почти. Хотя, положа руку на сердце, я тоже порой путалась в написании иноземных слов.

«Контуром… – вздохнула я. – И кто бы объяснил еще, что это значит?»

Впрочем, я решила, что разбираться с проблемами стоит по мере их поступления, а сейчас главная была продуктовой. Благо в моем многострадальном узелке было немного сыра. А еще – свежее платье. Правда, легкое, светлое, с синими вставками по краям – в таком по лесам долго не проходишь, так что оно лежало в свертке.

Но тут я критически посмотрела на подол того наряда, в котором была… Да, эта одежда казалась куда практичнее и теплее, но на данный момент и грязнее… Один подол, замызганный в глине, чего стоил.

Пока за рысью гонялась, убегала от кромешника и шла с топором на тыкву, как-то не до того было, но сейчас подняла рукав и понюхала под мышкой…

М-да… Молва говорит, что принцессы всегда пахнут фиалками и едят как птички. Так вот, молва – та еще врушка. Хотя про птичек, может, и не сильно лжет, если вспомнить, что индюшка может смолотить за день до трети своего веса…

Так что я