Евгений Введенский - Либерия Страница 17

"Интересно, они съедобные? — подумал я. — Макак-то надолго не хватит".

Неожиданно где-то совсем рядом раздалось вежливое покашливание. Повернувшись, я увидел африканца, который, по-видимому, только что вышел из-за угла дома. Он был одет в шапку-ушанку, шубу с меховым воротником, красные шорты и желтые кеды; в правой руке он держал длинное мачете. Я вздрогнул и попятился в сторону двери.

— Доброе утро, боссман! — сказал африканец, приветливо улыбаясь. — Я охранник. Я защищаю этот дом от грабителей.

— Да? — сказал я настороженно, готовый в случае чего быстро нырнуть за дверь. — А почему ты так одет? Тебе что, холодно?

— Да, боссман! Ночью очень-очень холодно! — с чувством сказал он; для большей выразительности он обхватил себя за плечи и изобразил сильную дрожь. — Поэтому вон там, в ящике у ворот, мы держим шубу для охранников, которые дежурят в ночную смену.

Я с удивлением посмотрел на него: когда мы ночью шли домой, я обливался потом. Было градусов двадцать пять, и никакого ветра.

"Может, это сумасшедший, который зарубил охрану и проник во двор, чтобы убить белых эксплуататоров?" — подумалось мне.

Африканец, однако, не подавал никаких признаков агрессии; напротив, он миролюбиво улыбался, переминаясь с ноги на ногу. Потоптавшись так с полминуты, он подошел поближе к крыльцу и прошептал с заговорщицким выражением лица:

— Та симпатичная блондинка все еще в доме?

— Да... —ответил я, и мое хорошее настроение немного ухудшилось. — Погоди, а откуда ты вообще знаешь, что она здесь?

— Так я же открывал вам ворота, когда вы утром пришли! Ты разве не помнишь?

— Я себя неважно чувствовал... Да и темно было...

— Меня зовут Эймос, — сказал африканец. — Боссман, у тебя закурить не найдется?

Я протянул Эймосу открытую пачку; он внимательно посмотрел мне в глаза и одним движением вытащил сразу несколько сигарет. Растерявшись от неожиданности, я молча наблюдал, как Эймос чиркнул спичкой и закурил, непринужденно засунув остальные сигареты в карман шубы.

— Курить вредно, — произнес я с нескрываемой иронией.

— Нет, совсем нет! — решительно запротестовал охранник. — Выкурив сигарету, я чувствую себя сильным, очень-очень сильным!

При этом он жестами и мимикой изобразил, каким сильным он себя чувствует: сжал кулаки, напряг бицепсы, нахмурил брови и вытаращил глаза. Затем он облокотился на перила и с удовольствием затянулся.

— Боссман, ты ведь недавно приехал? — спросил Эймос после минутной паузы.

— Да, вчера вечером.

— Можно я дам тебе совет? Будь осторожен с либерийскими девушками! Они очень-очень плохие!

— Серьезно? — заинтересовался я. — Почему?

— Война сделала их такими, — грустно сказал Эймос. — Девяносто девять процентов либерийских девушек — проститутки. Им нужны только деньги! Ради денег они сделают все что угодно... Если хочешь действительно хорошую девушку — скажи мне, и я приведу тебе свою сестру.

Мы курили в тишине, задумчиво разглядывая друг друга. Однако же надо было что-то решать с моей белокурой подругой! Пока она не прописалась в моей комнате окончательно.

Я затушил сигарету и спросил у Эймоса, перед тем как вернуться в дом:

— Скажи, а ящерицы съедобные?

Мой вопрос вызвал у него приступ смеха:

— Конечно, нет! Иначе я бы уже жарил их на раскаленных углях.

*******

Полуголый Гена стоял перед зеркалом в гостиной, благосклонно разглядывая свое отражение. Из одежды на нем было только обернутое вокруг бедер полотенце. Вооружившись лаком и расческой, Гена колдовал над своей прической. Его полные бока подрагивали при каждом движении; икры ног своей тяжеловесной монументальностью напоминали дорические колонны. Вид у Гены был, как у римского патриция, который только что покинул термы и готовился пойти на заседание Сената.

Дверь в комнату Гены была открыта; на его кровати валялись две африканки, которые весело и громко переговаривались, качая ногами в воздухе. Длинную и худую Фанту я уже видел накануне; вторая девушка была низкого роста и полноватой.

— Доброе утро, — сказал я.

В ответ Гена хмыкнул, кивнув головой своему отражению.

— А вторая девушка откуда взялась? — спросил я.

— Вышел на улицу и взял еще одну, — лениво ответил Гена. — Они тут все время сидят у ворот.

— Слушай, у тебя деньги есть?

— Есть немного. А зачем тебе?

— Сусу уходить не хочет. Требует сто долларов...

Гена повернулся ко мне с любопытным видом:

— Что ты с ней сделал, что она столько требует? Кулак ей в жопу засовывал?

— Ничего я с ней не делал! — воскликнул я. — У нас вообще секса не было!

— А-а-а... — разочарованно протянул Гена, снова поворачиваясь к своему отражению в зеркале. — Так, может, в этом все дело?

Пошарив в своей комнате по сумкам и полкам, Гена наскреб только тридцать долларов. Все остальное у него вытащили оборванцы у ночного клуба

— Попробуем сообща уболтать ее на тридцатку, — сказал Гена. — Объясни ситуацию моим подругам, пусть помогают.

Внимательно выслушав меня, Фанта и Тата (так звали вторую девушку), выразили удивление непомерной жадностью Сусу и с готовностью согласились помочь.

Вчетвером мы подошли к моей комнате. Я хотел было открыть дверь, но вместо этого постучался в нее. Сусу громко, по-хозяйски ответила:

— Кто там?

— Это я.

— Бигини? Входи!

Я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Сусу сидела на кровати, по-прежнему одетая в мои носки и рубашку. Разложив на покрывале содержимое своей сумочки, она красила губы, глядя на себя в маленькое щербатое зеркальце. Мельком глянув в мою сторону, она сказала, не переставая краситься:

— Бригаду спасателей с собой привел? Эй, вы там! Заходите внутрь!

Фанта и Тата вошли в комнату и сели рядом с ней на кровать. Гена встал у меня за спиной, дымя сигаретой.

— Сестра... — душевно начала разговор Фанта, положив Сусу руку на плечо.

— Можешь даже не начинать этот "сестринский" разговор! — оборвала ее Сусу. — Бигини провел со мной ночь и теперь должен обо мне позаботиться.

— Послушай... — сказала Тата, поглаживая Сусу по колену.

— Привести меня домой, а потом вышвырнуть на улицу?! — повысила голос Сусу. — Не получится! Я хочу сто долларов здесь и сейчас, и точка!

В окне показалось лицо Эймоса:

— Эй вы там, что за шум? — строго прикрикнул он на нас сквозь москитную сетку. — У вас все в порядке?

— Нет, не в порядке! — заорала Сусу. — Твою африканскую сестру оскорбляют и унижают. Немедленно вызывай полицию!

За спиной охранника неожиданно нарисовались еще двое молодых людей, парень и девушка, которые с тревогой заглядывали внутрь комнаты.

— Начальник! — обратился Эймос к Гене. — Мне сходить за полицией?

— Нет-нет! — замахал руками Гена. — Не надо!

— Послушай, Сусу, — сказал я. — Мы дадим тебе тридцать долларов. Больше у нас нет!

— Тридцать долларов? — скривившись, протянула Сусу с выражением безмерного презрения на лице и улеглась на кровать. — Охранник! Зови полицию.

Фанта и Тата шепотом попросили Гену и меня удалиться, чтобы дать им возможность поговорить с Сусу "по-своему", и мы вышли на улицу покурить.

Солнце поднималось все выше, ослепительно сияя в лазурном небе. Воздух с каждой минутой становился горячее, и вскоре по лицу, груди и спине уже текли капли пота. Поприветствовав белое начальство, дворник Огастес и уборщица Лаки, которые минуту назад заглядывали в окно, принялись каждый за свою работу.

Огастес, нагнувшись, косил траву полуметровым мачете. Впрочем, также справедливо было бы сказать, что он перекапывал двор: лезвие погружалось в землю на несколько сантиметров, и при каждом ударе в сторону летели комья земли, камни и клочья травы вместе с корнями. Покошенные участки двора напоминали свежевспаханное поле.

Лаки высыпала в ведро несколько стаканчиков стирального порошка, залила туда воду из-под крана, окунула в ведро тряпку и бросила ее на пол в гостиной. Затем она встала на тряпку обеими ногами и начала передвигаться по крыльцу прыжками, двигая бедрами то вправо, то влево. За ней тянулся шлейф из мыльной пены и пузырей.

К крыльцу подошел Эймос, стрельнул сигарету и принялся рассказывать, как опасно иметь дело с либерийскими девушками.

— Слушай, Гена, — спросил я. — А твои подруги не просят денег?

Гена усмехнулся:

— Я им сказал, что хочу принять мусульманство и взять в жены их обеих.

Не знаю, как именно Фанта и Тата уговаривали Сусу "по-своему", но кончилось это тем, что она высунулась в окно и истошно заорала: "Помогите! Помогите! Убивают!"

Переглянувшись, мы было ринулись в дом, но тут раздался громкий стук в ворота. Там стояли соседи, вооруженные мачете, палками и камнями. Понадобилось минут десять эмоциональных объяснений, чтобы они поверили, что все в порядке и что здесь никого не убивают, после чего соседи наконец свалили, недоверчиво оборачиваясь назад.