разведка - ИВАН БОРОДУЛИН Страница 19

Мы получили добро на возвращение к своим и, вы­слав вперед разведку, взяли направление на юг, к погра­ничной заставе. Часам к одиннадцати вечера выбились из сил. К усталости примешивался и голод: продоволь­ствие кончилось, спирт тоже. Оставались НЗ и «жми-дави».

На небольшой высотке переночевали, причем разбу­дили нас усиливающийся дождь и удары холодного северного ветра. Заторопились выходить — ведь дома

«16

ждали все блага мира: еда, крыша над головой, чистое белье. И вдруг там, куда ушел головной дозор, разда­вись автоматные очереди, причем совершенно отчетливо – и различили характерный лающий треск немецких авто­матов.

Вскоре прибежал разведчик и, задыхаясь, доложил:

— Впереди — немцы! Много, до батальона.

Командир роты отдал приказ занять круговую обо­рону и окопаться. Прошло несколько минут, и теперь /же каждый из нас увидел развернутую цепь фашистов, неторопливо, полукольцом охватывающих нашу высотку.

— Без команды не стрелять! — кричит капитан. Не-рудно понять разумность этого приказа. Немцы, конеч-о, понимают, что имеют дело с группой русских, одна­ко не знают наших сил и уж наверняка не думают, что –а сопочке притаилась целая рота!

Идут фрицы нахально. Мы уже различаем цвет их )инелей. Видим прижатые к животам автоматы. Вторая . еренга держит наперевес ручные пулеметы. Остается 00, 150, 100 метров , нервы напряжены до предела. Вы-раю вспотевшие вдруг ладони. Немцы начали подни-/латься по склону, а команды все нет. И когда до цепи фашистов можно добросить гранату, раздается корот­кое, как выстрел:

— Огонь!

Очереди доброй сотни наших автоматов сливаются в единый грозный залп, прижимают наступающих солдат к земле, заставляют бежать вниз, прятаться за камнями. Немцы открывают ответный огонь, но многие из них остаются на склоне нашей высотки недвижимыми.

Перестрелка длится больше часу. В новую атаку Фашисты идти не решаются и вскоре начинают окру­жать высоту.

117

Положение наше становится незавидным. Кругом враг. О роте несколько убитых и раненых, на исходе бое­припасы, к тому же к фашистам подошло подкрепле­ние— еще не менее двух рот, — и они, сужая кольцо, готовились к общей атаке. Одним словом, нам грозило полное истребление.

И тогда командир роты решил просить помощи тя­желой артиллерии.

Микрофон рации перешел в руки корректировщика, и тот начал выкрикивать в трубку разные цифры. Через некоторое время позади немецких цепей, приготовив­шихся к атаке, поднялись первые разрывы снарядов. Снова корректировщик прокричал в трубку, и разрывы пришлись точно по рядам залегших солдат. Около на­шей высотки выросли плотные столбы черного дыма. Вот тут мы, разведчики, по-настоящему поняли смысл крылатой фразы «артиллерия —– бог войны» и увидели вблизи работу этого бога.

Атака немцев сорвалась. Наш автоматный огонь и точ­ные удары снарядов заставили их вернуться на прежние, исходные позиции.

Теперь можно было думать о том, как выбраться из капкана.

Капитан собрал всех командиров и попросил выска­заться. Большинство сошлось на том, чтобы похоронить убитых товарищей здесь, на сопке, и прорываться через кольцо. Раненых вынести, не считаясь ни с чем.

Командир роты сказал, что он согласен с большин­ством, но только идти прежней дорогой к погранзаставе не следует — пока мы будем тридцать верст нести ране­ных, немцы не оставят от роты и взвода.

— Надо прорываться и выходить к своим самым ближним путем… — капитан сделал паузу, —то есть

PAGE111

через линию немецкой обороны между Малым, и Боль­шим Кариквайвишгми. Путь в три раза короче, и можно надеяться на поддержку фронта.

Все молчали. Уж больно неожиданным и дерзким было предложение командира-—лезть в самое пекло, через фронт, через систему укреплений.

— Прорываться будем немедля, — продолжал капи­тан, — все равно дожидаться темноты нам не дадут. Все. За дело, товарищи.

В каменистом грунте безымянной высотки кинжалами мы отрыли двадцать две неглубокие ямы и положили в нух своих парней, еще недавно живых и веселых. Да простят нам они, что не было принятого ритуала похо­рон и почестей. Салютом в память погибших стали зал­пы наших автоматов при прорыве вражеского кольца и мощные разрывы тяжелых снарядов.

Мы выбрались из окружения, унося раненых, и во­семь километров до линии фронта прошли стремитель­ным маршем, укрываясь от преследования огнем даль­нобоек.

Из траншей и дзотов вражеской обороны по роте не раздалось ни единого выстрела, потому что огневые точки гитлеровцев были ослеплены и парализованы уда­рами наших минометных и артиллерийских батарей.

Так закончился этот рейд во вражеские тылы, хлопот­ливый, трудный и незабываемый. Потеряв два десятка разведчиков, мы истребили в общей сложности не менее восьмисот фашистов.

Все, кто участвовал в походе, были отмечены прави­тельственными наградами.

На Шпиле ребята встретили нас радостно и с поче­том. Принимая поздравления, баламут Ромахин с са­мым серьезным видом объявил, что он, а вместе с ним

Ш

■

гвардии старшина Бородулин, отныне переходят в диви­зионную роту разведки. Мои разведчики не на шутку

встревожились:

— Как так?

— Почему?

— На какую должность?

— А не такую,— Ромахин подмигнул мне.— Я на должность гробовщика фрицев, а старшина ко мне за­местителем…

Иван не закончил, потому что свалился от чьего-то увесистого и веселого тумака.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ЗОВЕТ ИВАН БОГАТЫРЬ

Стояло начало ноября — добрая пора для разведчи­ка. Ночи темные, в то же время не такие сырые, как в сентябре и октябре. Снега еще нет, но дыхание зимы чувствуется — ветры сердитые, пронизывающие, земля /адубела от сухих морозов и почти что звенит под но­гами.

В одну из таких ночей мы вышли на ничейную зем­лю в очередной поиск. Не успели обогнуть сопку — уда­рил колючий снежный заряд пополам с дождем. За ка­кой-нибудь час мы промокли и продрогли настолько, что зубы стали выбивать чечетку. Неподалеку от места, где мы находились, была небольшая, метра в три дли­ной, пещера, скорее даже не пещера, а просто расще­лина в скале, где мы не раз укрывались от минометного огня. Оставив трех человек перед обороной противни­ка, я повел ребят к этой расщелине, чтобы развести там огонь и обогреться.

Влезли. Осветили нишу фонариком и сразу насторо­жились. Посредине пещерки стояла глиняная, похожая на огнетушитель, бутыль, а рядом лежала аккуратно пе­ревязанная стопка бумаг. Осторожно проверяем, нет ли сюрпризов с миной. И только после этого вплотную раз­глядываем находки. Аккуратная стопка—немецкие агит-листовки, приглашающие русских офицеров и солдат сдаваться в плен и сулящие за это всяческие блага. В горлышко бутылки воткнута свернутая в трубку за­писка:

PAGE121

«Вы есть русский разведчик. Мы хотим иметь нейтра­литет. Оставлянт ийм немножко наш шнапс».

Треть буть'.тти была наполнена жидкостью. Понюха­ли — действ и I ельно шнапс.

Пер:, им, как всегда, нашелся Ромахин:

— Ага, господа фрицы нейтралитет предлагают. Но если про то разнюхает ихний фюрер, то будет их нем­ножко вешать.

— А может, они из тех, что мозгами шевелить начи­нают,— предположил кто-то.— По всему видать, раз­ведчики.

В этом, пожалуй, можно было не сомневаться. Толь­ко разведчики выходили обычно за передний край, на ничейную землю, и, судя по записке, встречи с нами они побаивались.

О своих находках мы доложили командованию и, с его одобрения, приняли предложение немецких раз­ведчиков.

В следующий раз мы принесли в пещерку и оставили там пачку своих агитлистовок.

Почти два года продолжалось это странное переми­рие и обмен листовками. Трудно сказать, что немцы де­лали с нашими агитками, а мы их пропагандистскую про­дукцию аккуратно сдавали в особый отдел.

Однажды мы, как могли, изобразили на листке рейхс-маршала Геринга, а явившись а пещеру на другие сутки, увидели, что наша карикатура мастерски переделана — в толстяке с сигарой можно было без труда узнать Чер­чилля. На обратной стороне листа немец — как видно, неплохой художник — показал, как надо рисоеать Герин­га. Он изобразил его с широким ремнем на большом животе и кулаком-кувалдой, бьющим по Британским ос­тровам.

PAGE122

Убежище в скале стало как бы своеобразным почто­вым отделением, причем мы туда не заходили, пока не убеждались, что пещера свободна. Так же поступали и немецкие разведчики. Не было случая, чтобы одна из сторон нарушила этот негласный договор.