Игорь Северянин - Полное собрание стихотворений Страница 25

Но ни Марию и ни Хана

Встречая, миновав гарем,

Воспевца монумент-фонтана,

Я музыкой былого нем…

Симферополь, 1913

Март

Всю ночь грызешь меня, бессонница,

Кошмарен твой слюнявый шип.

Я слышу: бешеная конница -

Моих стремлений прототип.

Бесстрастно слушает иконница

Мой встон, мой пересохший всхлип.

О, Голубая Оборонница,

Явись мне в пчелах между лип.

Ужель душа твоя не тронется?-

Я разум пред тобой расшиб.

Уйти. Куда? Все – среды, вторники…

Пойти на улицу? Одень

Себя, как пожелают дворники

И проститутки, – в ад их день!

Столица ночью – это – в сорнике

Хам-Город в шапке набекрень.

Презренны “вольные затворники”:

В их снах животных – дребедень.

Поймете ль вы меня, просторники? -

Моя бессонница – С и р е н ь.

РАССКАЗ БЕЗ ПОЯСНЕНИЯ

(ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА МОНМАРТРЕ)

Посмотрев “Zаzа” в театре,

Путешествующий франт

В ресторане на Монмартре

Пробегать стал прейс-курант.

Симпатичный, лет под тридцать,

Сразу видно, что поляк,

Он просил подать девицу

Земляничный корнильяк.

Посвистав “Торреадора”,

Он потребовал форель,

Посмотрел не без задора

Прямо в очи fille d'hotel

Взгляд зарозовил веснушки

На лице и на носу.

Франт сказал: “Я вам тянушки,

Разрешите, принесу”.

Не видал во всем Париже

Упоительней волос:

Что за цвет! Златисто-рыжий!

О, когда бы довелось

Захлебнуться в этих косах!..”

Усмехнулась fille d'hotel

И в глазах ее раскосых,

Блекло-томных, как пастэль,

Проскользнула тень сарказма,

Губы стали, как желе,

И застыла в горле спазма,

Как ядро в сыром жерле…

Понял франт: ни слова больше,

Оплатил безмолвно счет.

– Этим жестом в гордой Польше

Достигается почет…

Дылицы

Вы не бывали в чайном домике

Напротив виллы адвоката?

И на бамбуковом ли столике

Поила чаем вас Кин-Като?

Что вам она читала в томике

Цветов восточного заката?

Глазами, резвыми как кролики,

На вас смотрела ли Кин-Като?

В благоуханьи карилопсиса

Вы с ней сидели ли покато,

Следя, как от желанья лопался

Костюм вуалевый Кин-Като?

Скажите мне, какими темами

Вы увлекли жену фрегата?

О, вероятно, кризантэмами

Ваш торс украсила Кин-Като!..

Дылицы

1911

Мисс по утрам сопровождает лайка,

Предленчные прогулки любит мисс

И говорит собачке: “Что ж! полай-ка

На воробья, но вовремя уймись…”

Забавно пес рондолит острый хвостик,

С улыбкою смотря на госпожу;

Они идут на грациозный мостик,

Где их встречать предложено пажу.

Попробуем пажа принять за лорда

И прекратим на этом о паже…

– Кто понял смысл последнего аккорда,

Тот автору сочувствует уже.

В черной фетэрке с чайной розою

Ты вальсируешь перед зеркалом

Бирюзовою грациозою

И обласканной резервэркою…

Не хочу считать лет по метрике,

А на вид тебе – лет четырнадцать…

С чайной розою в черной фетэрке

Ты – бессмертница! ты – всемирница!

И тираду я обличайную

Дам завистливых – пусть их сердятся!-

Игнорирую… С розой чайною

В черной фетэрке, ты – бессмертница!

1912

Веймарн

Я – КОМПОЗИТОР

Я – композитор: под шум колес

Железнодорожных -

То Григ, то Верди, то Берлиоз,

То песни острожных.

Я – композитор: ведь этот шум

Метрично-колесный

Рождает много певучих дум

В душе монстриозной.

Всегда в лазори, всегда в мечтах

Слагаю молитвы.

Я – композитор: в моих стихах

Чаруйные ритмы.

Ст. Вруда, поезд

1912

…Марсель Швоб

Перронета, Гильомета,

Иссабо и Жаннетон,

Вашей страстности комета

Продается за тестон

Гильомета, Перронета,

Жаннетон и Иссабо

Вы для девочки-корнета

Принесли стихи Рембо.

Это верные приметы,

Что в крови повышен тон

Перронета, Гильомета,

Иссабо и Жаннетон.

Ах, теперь для кабинета

Надо ль спаржу и тюрбо,

Гильомета, Перронета,

Жаннетон и Иссабо?

1913. Август

Веймарн

Полней бокал наполни

И пей его до дна,

Под бичелучье молний,

Истомна и бледна!

Душа твоя, эоля,

Ажурит розофлер.

Гондола ты, Миньоля,

А я – твой гондольер.

Пускай вокруг все серо

От каркающих стай,-

В объятьях эксцессера

Снегурово истай!

– О, в виноградной капле -

Премудрость всех планет…

Направь на дирижабли

Кокетливый лорнет!

О, очи офиоля,

Благоговейно грезь…

Дурман везде, Миньоля,

Везде – и там, и здесь!

То клубникой, то бананом

Пахнет крэмовый жасмин,

Пышно-приторным дурманом

Воссоздав оркестр румын.

Раковина окарины,

Пестротканное литье.

Устрицы и мандарины.

Вместо жизни – пляс-житье.

Лоскощекие мещанки.

Груди – дыни, жабой брошь.

Разговорные шарманки.

Имперьял идет за грош.

Бутафорскою туникой

Шансонетка, с гнусью мин,

То бананом, то клубникой

Помавает, вся – жасмин.

Веймарн

1918, июнь

И розы, и грезы, и грозы – в бокалы!

Наполним бокалы – осушим бокалы!

Звените, как струны, как лунные струны,

С напитком ледяным, бокалы!

Плещите, как моря седые буруны,

Плещите нектаром, бокалы!

Вскрутите восторгов волшебные руны,

Со льдом раскаленным бокалы!

И вспыхнут в крови огневые Перуны,

Когда испарятся бокалы!..

ХАБАНЕРА I

Зое Ч.

Гитана! сбрось бравурное сомбреро,

Налей в фиал восторженный кларет…

Мы будем пить за знатных кабальеро,

Пуская дым душистых сигарет.

Мечта плывет, как легкая галера,

Куда-то вдаль плывет, куда – секрет!

Огня! огня! пусть вспыхнет хабанера,-

Взнуздаем страсть и унесемся в бред!..

Галоп мандол достигнет аллегрэтто,

Заворожен желаньем пируэта,

Зашелестят в потоке вздохи пальм…

Вина! вина! Обрызгай им, гитана,

Букеты грез… Тогда не надо тальм,-

Тогда помпезней культ нагого стана!..

Синьоре Za

Вонзите штопор в упругость пробки,-

И взоры женщин не будут робки!..

Да, взоры женщин не будут робки,

И к знойной страсти завьются тропки.

Плесните в чаши янтарь муската

И созерцайте цвета заката…

Раскрасьте мысли в цвета заката

И ждите, ждите любви раската!..

Ловите женщин, теряйте мысли…

Счет поцелуям – пойди, исчисли!

И к поцелуям финал причисли,

И будет счастье в удобном смысле!..

“Au pays parfume que soleil caresse…”

Где ласков луч, в стране благоуханной

Я знал под щедрым куполом дерев,

Где все полно какой-то негой странной,

Царицу гор, креолку, дочь лесов.

Атлас лица и смуглый, и горячий;

Горд очерк шеи: власть она хранит;

Изящный бюст весь вылеплен удачей;

В улыбке – зыбь; в глазах ее – гранит.

О, к вам бы шел и малахит Луары,

И Сэны гладь – как изумруды прерий…

Украсьте замки, гнезда суеверий,

В тени аллей будите Ваши чары.

Сотките свет сонетов для поэта,-

Ваш взгляд один важнее глаз дуэта!..

Мыза Ивановка

– Дайте, дайте припомнить… Был на Вашей головке

Отороченный мехом незабудковый капор…

А еще Вы сказали: “Ах, какой же Вы ловкий:

Кабинет приготовлен, да, конечно, и табор!..”

Заказали вы “пилку”, как назвали Вы стерлядь,-

И из капорцев соус и рейнвейнского конус…

Я хочу ошедеврить, я желаю оперлить

Все, что связано с Вами, – даже, знаете, соус…

А иголки Шартреза? а Шампанского кегли?

А стеклярус на окнах? а цветы? а румыны?

Мы друг друга хотели… Мы любви не избегли…

Мы в слияньи слыхали сладкий тенор жасмина…

Но… Вам, кажется, грустно? Ах, Люси, извините,-

Это можно поправить… Вы шепнули: “устрой-ка”?…

Хорошо, дорогая! для “заплаты есть нити”,-

У подъезда дымится ураганная тройка!

“ОЙЛЕ”

На Ойле, далекой и прекрасной,

Вся любовь и вся душа моя…

Федор Сологуб

Мы выключили электричество:

Луна в стекле

И Ваше светлое величество

Моя Ойле.

На свечи, реющие пчелами,

Устремлены

Глаза, поющие виолами,

И видят сны.

Дымится снег, голубо-фьолевый,

В снегу – шалэ

“Благоговея, друг, оголивай

Свою Ойле…”

Благоуханный и свирельчатый

Ваш голос пью,

И Вы вонзаете взор стрельчатый

В мечту мою.

Вспылало древнее язычество