Белла Ахмадулина - Сборник стихов Страница 33

Реплика доброжелателя:

О нечто, крошка, пустота,еще не девочка, не мальчик,ничто, чужого пустякапустой и маленький туманчик!Зачем, неведомый радист,ты шлешь сигналы пробужденья?Повремени и не родись,не попади в беду рожденья.Нераспрямленный организм,закрученный кривой пружинкой,о, образумься и очнись!Я — умник, много лет проживший, —я говорю: потом, потомтебе родиться будет лучше.А не родишься — что же, в томвсе ж есть свое благополучье.Помедли двадцать лет хотя б,утешься беззаботной ленью,блаженной слепотой котят,столь равнодушных к утопленью.Что так не терпится тебе,и, как птенец в тюрьме скорлупок,ты спешку точек и тиревсе выбиваешь клювом глупым?Чем плохо там — во тьме пустой,где нет тебе ни слез, ни горя?Куда ты так спешишь? Постой!Родится что-нибудь другое.

Примечание автора:

Ах, умник! И другое пустьродится тоже непременно, —всей музыкой озвучен пульс,прям позвоночник, как антенна.Но для чего же мне во вредему пройти и стать собою?Что ж, он займет весь белый светсвоею малой худобою?Мне отведенный кислород,которого я жду веками,неужто он до дна допьетодин, огромными глотками?Моих друзей он станет зватьсвоими? Все наглей, все дальшеони там будут жить, гулятьи про меня не вспомнят даже?А мой родимый, верный труд,в глаза глядящий так тревожно,чужою властью новых рукужели приручить возможно?Ну, нет! В какой во тьме пустой?Сам там сиди. Довольно. Дудки.Наскучив мной, меня в просторвыбрасывают виадуки!И в солнце, среди синевырасцветшее, нацелясь мною,меня спускают с тетивыстрелою с тонкою спиною.Веселый центробежный вихрьменя из круга вырвать хочет.О Жизнь, в твою орбиту вникменя таинственный комочек!Твой золотой круговороттак призывает к полнокровью,словно сладчайший огород,красно дразнящий рот морковью.О Жизнь любимая, пускайпотом накажешь всем и смертью,но только выуди, поймай,достань меня своею сетью!Дай выгадать мне белый свет —одну-единственную пользу!— Припомнишь, дура, мой советкогда-нибудь, да будет поздно.Зачем ты ломишься во вход,откуда нет освобожденья?Ведь более удачный годты сможешь выбрать для рожденья.Как безопасно, как легко,вне гнева века или ветра —не стать. И не принять лицо,талант и имя человека.

Каков мерзавец! Но, средь всех затей,любой наш год — утешен, обнадеженнеистовым рождением детей,мельканьем ножек, пестротой одежек.И в их великий и всемирный рев,захлебом насыщая древний голод,гортань прорезав чистым острием,вонзился мой, сжегший губы голос!Пусть вечно он благодарит тебя,земля меня исторгшая, родная,в печаль и в радость, и в трубу трубя,н в маленькую дудочку играя.Мне нравится, что Жизнь всегда права,что празднует в ней вечная повадка —топырить корни, ставить дереваи меж ветвей готовить плод подарка.Пребуду в ней до края, до конца,а пред концом — воздам благодареньевсем девочкам, слетающим с крыльца,всем людям, совершающим творенье.

Что еще вам сказать?Я не знаю, я одобрена вамииль справедливо и бегло охаяна.Но проносятся пусть надо мнойваши лица и ваши слова.Написала все это АхмадулинаБелла Ахатовна.Год рождения — 1937. Месторождения —город Москва.

ПЕРЕВОДЫ

Николоз Бараташвили

Мерани

Мчится Конь — без дорог, отвергая дорогу любую.Вслед мне каркает ворон злоокий: живым я не буду.Мчись, Мерани, пока не паду я на землю сырую!С ветром бега смешай моих помыслов мрачную бурю!

Нет предела тебе! Лишь прыжка опрометчивость страстная —Над водою, горою, над бездною бедствия всякого.Мой летящий, лети, сократи мои муки и странствия.Не жалей, не щади твоего безрассудного всадника!

Пусть отчизну покину, лишу себя друга и сверстника,Не увижу родных и любимую, сладкоречивую, —Но и в небе чужбины звезда моей родины светится,Только ей я поведаю тайну страдания чистую!

Все, что в сердце осталось, — влеку я во мглу голубую,Все, что в разуме живо, — безумному бегу дарую!С ветром бега смешай моих помыслов мрачную бурю!Мчись, Мерами, пока не паду я на землю сырую!

Пусть не ведать мне ласки родного кладбища пустынного,Тени предков со мной не поделятся миром и славою!Черный ворон мне роет могилу средь поля постылого.И останки костей моих будут для вихря забавою.

Не сойдутся родные — простить мне грехи и провинности,Не заплачет любимая — крикнут голодные коршуны!Мчись, Мерани, вперед, за пределы судьбы меня вынеси,Не бывал я покорным и впредь не узнаю покорности!

Пусть отвергнутый всеми и проклятый всеми, умру я.Враг судьбы — презираю разящую силу слепую!Мчись, Мерани, пока не упал я на землю сырую!С ветром бега смешай моих помыслов мрачную бурю!

Не бесплодно стремленье души обреченной и раненой!Мой собрат небывалый продолжит прыжок мой над пропастью.Неспроста, о Мерани, не зря, не впустую. Мерани мой,Мы полет затевали, гнушаясь расчетом и робостью!

Мчится Конь — без дорог, отвергая дорогу любую.Вслед мне каркает ворон злоокий: живым я не буду.Мчись, Мерани, пока не паду я на землю сырую!С ветром бега смешай моих помыслов мрачную бурю!

Галактион Табидзе

Поэзия — прежде всего

О друзья, лишь поэзия прежде, чем вы,прежде времени, прежде меня самого,прежде первой любви, прежде первой травы,прежде первого снега и прежде всего.

Наши души белеют белее, чем снег.Занимается день у окна моего,и приходит поэзия прежде, чем свет,прежде Свети-Цховели и прежде всего.

Что же, город мой милый, на ласку ты скуп?Лишь последнего жду я венка твоего,и уже заклинанья срываются с губ:Жизнь, и Смерть, и Поэзия — прежде всего.

Галактион Табидзе

Тебе тринадцать лет

Тебе тринадцать лет. О старость этихдвух рук моих! О добрый мир земной,где детские уста всех арифметиктринадцать раз смеются надо мной!Я путаюсь в тринадцати решеньях —как весело! Как голова седа!Тринадцать пуль отлей мне, оружейник,н столько ж раз я погублю себя.О девочка, ребенок с детским жестом,привставшая над голубым мячом,как смело ты владеешь вечно женскими мудрым от рождения плечом.Я возведен — о точность построенья! —причудой несчастливого числав тринадцатую степень постаренья.О, как, шутник, твоя слеза чиста!

Галактион Табидзе

Персиковое дерево

Опять смеркается, и надо,пока не смерклось и светло,следить за увяданьем садасквозь запотевшее окно.

Давно ли, приминая гравий,я здесь бродил, и на виду,словно букет меж чистых граней,стояло дерево в цвету.

Как иноземная царевна,казало странные черты,и пахли горько и целебноим оброненные цветы.

Его плодов румяный сахаря собирал между ветвей.Оно смеялось — добрый знахарьтой детской радости моей.

И все затем, чтоб днем печальнымсмотреть немея, не дыша,как в легком выдохе прощальномвозносится его душа.

И — все охвачено верченьем,круженьем, и в глазах темно.Как будто в небе предвечернем,в саду моем красным-красно.

Сиротства огненный оттенокложится на лицо и грудь,обозначается на стенахв кирпич окрашенная грусть.

Я сам, как дерево седое,внутри оранжевой каймынад пламенем и над водоюстою в предчувствии зимы.

Галактион Табидзе