Борис Ручьев - Стихотворения и поэмы Страница 9

1943-1956

ОТКРЫТИЕ МИРА

цикл стихотворений 

Любовь

За щучьим Тоболом, за волчьей тайгой,за краем огня и змеигроза становила высокой дугойворота от сердца земли.Где зарево славы от горных костров,червонцы и сила в ходу,где горы железа и реки ветрову гордых людей в поводу.Особый народ, не мои земляки, —я жизнью ручался за то, —что сможет из самой последней реки —устроить всемирный потоп.А что моя доля? В лесах ни души,за яром взмывается яр.Ну что, моя доля! Девчонка, скажи!Дикарка лесная моя...Стояла девчонка в суровой красе,и сам я сказал: — Хорошо...Я хлеба напек, насушил карасейи кожей оправил мешок.Над солнцем, над черным испуганным днемв тайге хохотала гроза,четыре сосны изрубила огнеми мне указала вокзал.И не было горя, и я не гадал,что край о разлуке поет,что поезд, качая, несет на годав далекий орлиный полет.Страна, где страдал я от полдней сухих,от зимнего холода дрог,навеки потеряны числа твоихмостов, семафоров, дорог.Сто раз я слыхал, как дорога гремит,и поезд врывался туда,где синие горы качал динамит,в долинах росли города.Так юных любила, шатала и жглакостров золотая пора —за гром вагонеток, за искры кайла,за кованый звон топора.Горячие ночи прикончили сон,и, трубку сжимая в зубах,работал, готовый на сорок часовзабыть про еду и табак.Июль налетал с азиатских границ,январь — с ледовитых морей,и губы в июле ссыхались в кровии были как лед в январе.Во сне я не видел краев дорогихи думал по-старому въявь:живет на Тоболе, у волчьей тайги,лесная зазноба моя.В боях на ударе ломается сталь,а я возмужал от боев.На поднятых мною домах и мостахя вырубил имя ее...В тайге порешили, что в землю зарыт,но летом проезжий горнякхвастнул, что бывал у Магнитной горыи песню слыхал про меня.Сказала девчонка: — Найду, хоть убей...Не знала ни смеха, ни сна.Отправила белых своих голубей —четыре почтовых письма.Они долетели, забились в руке,и я расспросил их подряд...И видел, как барки летят по реке,костры над тайгою горят.На всех пристанях поднялись земляки —народ, именитый за то,что может из малой сибирской рекиустроить всемирный потоп.Зато гармонист открывает игру,и первой из первых подругвысокая девушка входит на круг,и радугой кружится круг.За жаркие руки, за легкость шагов,за сердце ее и ещеза вечную верность от двух береговневиданный в мире почет.Но тьма загремела замками дверей,уходит зазноба моя.И полночь уходит. И время заре.Стожары над миром стоят.Красивые звезды походных былин,при вас покидая привал,походку любимой по гулу землия тысячи раз узнавал.И, ветру назло раскрывая глаза,о годах, что с нею прошел,простыми словами нельзя рассказать,но песню запеть — хорошо.

1934

Биография песни

Перемыты звезды-недотрогиВ ста ручьях, раскиданных вразброд,На незабываемых дорогахЧисто — ни калиток, ни ворот.Верно, дорогие горожанки,Множество чудного позади,Было вечера терять не жалко,Первым краснобаем проходить.Молодость, к чему смешная щедрость?За весну, за сердце, за девчатСколько слов упущено по ветруНе таких, что песнями звучат.Молодые, проходите мимо,Обо мне немножечко грустя,Я останусь, словно нелюбимый,Самый бессердечный холостяк.В полночь все гармоники устанутЗа окном смеяться и стонать.Я, запевом скованный, не встануИ не отодвинусь от стола.Сердце дрогнет и забьется громом,Светлым и богатым, как гроза.В тишине бессонницы огромной,В синеву оправившей глаза,Позабуду ужин, все на светеИ поверю грозно, без трудаВ то, что я из жителей планеты,Обойденных горем навсегда.Ночь пройдет неслышно, а за нею —Семь других с тревогой провожу.С каждым часом чуточку бледнея,Песню непропетую сложу.Перестану тишину хранить я,Встану перед вами строгий, какПамятник из черного гранитаСловно поднимая на руках.И, друзья, поверите навеки,Что под небом, ветром и огнемГромки наши земли, горы, реки...Мы как победители живем.Вспомним! На недели стиснув зубы,Жили в пору непокорных вьюгКрепче знаменитых лесорубов,Ласковее ласковых подруг.Песню не замените другими.Получайте. И в конце концов,В шутку посмеемся, дорогие,Над суровой долею певцов.

1934

Девушка

По гудкам поднимаются рукина прощанье под первой звездой...Так за гордые годы разлукиулетело семьсот поездов.

На последний приду пассажироми по взлету второго звонкараспечатаю пачку «Памира»,закурю и взгляну на закат.

Через версты и станции странствий,далеко в деревенском домуя скажу: — Незабытая, здравствуй!..Бровью дрогну и шапку сниму.

Не спрошу даже, рада ль, не рада,как жила, как страдала тоской,оглянусь и спокойно присяду,смелый, каменный, весь городской.

Расскажу, как отдал я без горяжар лихой холостяцкой порыза Турксиб, за Аральское море,за высоты Магнитной горы,брал знамена своими руками,и под ними ходили друзьяв города перекладывать камни,льды ломая и грозам грозя.

Только скажешь: — Орленок мой! Сильный!Прилетел ты, не опоздал,я сама по тебе не грустила,поджидала, как ждут поезда.

И напомнишь, немного робея,что, пожалуй, за тысячу днейбыли наши глаза голубее,а густые ресницы темней...

Хорошо! По вчерашнему следувсходит солнце и время летит.И куда ни пойду, ни поеду,горный город встает на пути.

1934

Звезды падают дождем

Где ты шел, сибирский леший,через мир и через громпо дороженькам нездешнимс колдованным топором?Ждал тебя я год и месяцв наши горные краяи поверил: спета песнясоколиная твоя.Вечер был. Сверкали звезды.И стоял товарищ мойчернобровый, грандиозный,бородатый и прямой.Он сказал: — Под небом синимшел любою стороной,нету города в России,не отстроенного мной.Он сказал: — А в смысле песниразговором не забавь,в небе звездочкой чудеснойобозначена судьба....Ночь налево, ночь направо,больше нечего сказать —триста звезд глядело прямов наши звездные глаза,и одна с зеленым цветом, —будто цветик полевой,по неведомой приметезнала друга моего.

Год мы вместе ели, пили,а вокруг Магнит-горыдень и ночь на всех стропилахпели наши топоры.Шла зима глубоким снегом,мы несли бессменный пост,темной ночью пали с небатри куста зеленых звезд.Мой товарищ ахнул с горя,в небо глянул и застыл:на высоком синь-просторене нашел своей звезды.Скинул шапку, вытер слезы,свету белому не рад,на земле знобят морозы,чтобы легче помирать.Чтобы ввек помина злогоне осталось за душой,поклонился нам без слова,распрощался и ушел.

Безо всякой канители,тихо, смирно той зимойвсю неделю на постелипомирал товарищ мой.Койка жестка, что подметка,скукой выпито лицо,мир бедней на четверть водки,на полпуда огурцов.

...По Руси и по Россиинапролет и наугадсмерть ходила, смерть косилатыщу лет тому назад...Встал старик сухой и грозный,непокорный, как гроза,изругал святые звездыза прекрасные глаза.И во всей бывалой силеизрекает в те поры:— Нонче небо отменили,володеют топоры....Снова звоном, снова хрустомзагулял у наших горгордость парней Златоуста,сердцем кованный топор.

В перепалку, в перестрелкукак ударили в леса,компасы рванули стрелки,перепутав полюса.Над ночным долинным юромкак взгремели топоры,показали реомюрытридцать градусов жары.Под огнем в четыре солнцастены города кладем.Неба нет, земля трясется,звезды падают дождем.

1934