Иван Винаров - Бойцы тихого фронта Страница 36

Все это привело Сунь Ятсена к выводу, что решающим для судеб Китая является создание единой, хорошо организованной революционной армии и воспитание своих надежных революционных кадров. А осуществить эту задачу оказалось невозможно без тесного сотрудничества с Советской Россией. Вождь революции видел, что враг вооружен до зубов, беспощаден, опытен, коварен и что китайская революция не сможет победить, если не будет располагать своими преданными вооруженными силами.

Сунь Ятсен со всей ясностью сознавал необходимость иметь надежные командные кадры. Верных революций офицеров можно воспитать только в собственной воен» ной революционной школе. А для ее создания необходим опыт Советской России.

«Наши взоры устремлены к России, — говорил он народу. — Если мы не последуем примеру России, революция не сможет рассчитывать на успех. Мы должны учиться у русских…»

Сунь Ятсен призывал учиться у русских тому, как устанавливать связи с народными массами; как организовывать надежные революционные силы; как успешно сражаться на два фронта, что для Китая означало борьбу против империализма и феодализма; как создавать революционную армию; как вести революционную войну на фронте и в тылу…

Так Сунь Ятсен пришел к историческому решению обратиться к Советской России, к Ленину с просьбой о конкретной помощи…

— Дальнейшее тебе известно, Ванко, — закончил Берзин свою военно-политическую информацию о Китае. — Осенью двадцать третьего года ты в Москве сам видел делегатов Сунь Ятсена. Знаешь и о Карахане, сразу же отправившемся в Пекин. И о Бородине. Знаешь и о Блюхере. Китайские революционеры нуждаются в нашем революционном опыте, в нашей материальной помощи, в нашем оружии. Сунь Ятсен не коммунист, но понимает, что без большевистской России, единственного искреннего друга революционного Китая, его дело обречено на гибель.

Разговор уже заканчивался, когда Берзин сообщил мне о последней в этот замечательный день неожиданности.

— Да, еще одна деталь, Ванко. — Он снова весело посмотрел на меня, и я понял, что он вовсе не по рассеянности оставил эту «деталь» под конец. — На сей раз у тебя будет милая компания — Галина.

— Не понимаю, Павел Иванович? Неужели вы мою Галину имеете в виду?

— Именно ее, — громко рассмеялся он и добавил: — Только давай договоримся. Галина Лебедева теперь наша, из нашего управления. Ты едешь с ней не на курорт в Крым или Сочи. В Китае она будет вашей шифровальщицей… Итак, до свидания, Ванко, — Берзин пожал мне на прощанье руку. — Готовьтесь. Через месяц или два отправляетесь…

Месяц-два — это было то время, которое Берзин смог выделить нам для подготовки к работе на новом участке. Мало это или достаточно? Я бы сказал — ничтожно мало. Китай для меня (да и для Гали — моей жены) был совершенно незнакомой землей, чем-то вроде другой планеты. Скудные географические познания, данные нам школой, только усугубляли его загадочность. Да и европейская печать в те годы не баловала сведениями о Китае: со дня победы Октябрьской революции прошло только восемь лет, с разгрома интервентов и подавления белогвардейской контрреволюции — менее пяти, и европейские газеты заполняли свои колонки клеветнической и лживой информацией всякого рода сомнительными, сенсационными сообщениями, злопыхательскими комментариями о Советской России. Китай в те годы был очень далек, только наиболее просвещенные умы и дальновидные политики могли предвидеть, что «проблема Китая» — это проблема Европы, что Китай — часть единого и неделимого мира людей, а судьба Китая — часть судьбы международного революционного движения…

Мы с Галиной засели за книги, читали запоем — так занимаются студенты во время экзаменов. Нас интересовали книги по истории и географии Китая, его климат, экономика и быт, народное творчество, обычаи и религиозные верования. Мы изучали всевозможные альманахи, карты, фотографии и картины, изображавшие жизнь этой страны. Беседовали с товарищами из управления и с учеными, побывавшими в Китае или изучавшими его проблемы. Все было к нашим услугам. Специалист по китайскому языку ознакомил нас с азами китайского языка, с системой иероглифов. Мы заучивали (какой это было мукой!) наиболее распространенные слова и выражения, которые могли пригодиться в крайнем случае… Наша квартира на Цветном бульваре превратилась в классную комнату, свет в ней горел до полуночи.

Разумеется, с особым старанием мы изучали историю, характер и особенности китайской национальной революции — ведь это на ее защиту отправлялось наше пополнение корпуса Василия Константиновича Блюхера!

2. О КИТАЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ЕЕ ВОЖДЕ СУНЬ ЯТСЕНЕ

Хочется надеяться, что читатель и в дальнейшем проявит интерес к моим запискам, в противном случае ряд событий, имевших решающее значение для судьбы Китая, которые потрясли эту страну и вывели ее на современную историческую арену, останутся для него загадочными.

Китайское национально-освободительное движение зародилось в конце прошлого века, когда группа молодых интеллигентов, выходцев из народа, получивших европейское образование и имевших широкий идейный кругозор, решили посвятить свои силы освобождению народа. Освобождение они понимали двояко — как свержение маньчжурской Цинской династии, тиранически управлявшей страной почти три столетия (с 1644 г.) и ликвидацию иностранной интервенции.

В эпоху Цинской династии в Китае начался глубокий социально-политический кризис, страна стала ареной ожесточенных колониальных войн. Самым агрессивным оказался британский лев, в 1840 году спровоцировавший первую «опиумную» войну. С этого момента Китай начал превращаться в полуколонию Великобритании, Франции, США (позже и кайзеровской Германии), наводнивших его дешевыми и низкосортными товарами в виде «компенсации» за драгоценное китайское сырье и предметы искусства. Грандиозным народным бунтом против иностранного нашествия, а также против китайских и маньчжурских феодалов стало знаменитое Тайпинское восстание (1851—1864 гг.). На помощь Цинской династии пришли, прибегнув к откровенной интервенции, империалистические государства — началась вторая «опиумная» война. Колониальные силы распространяли свое влияние в Китае вширь и вглубь, используя целую систему неравноправных договоров, превративших тысячелетнюю Поднебесную империю в свою вотчину и поделивших ее на «сферы влияния»…

Восстание тайпинов было разгромлено, но боевые традиции не угасли: боксерское движение, как европейцы назвали родившееся в народе патриотическое социальное движение, стало символом китайского возрождения.