Алексей Егоренков - Земля точка небо Страница 32

— А? — Макс поднял голову. — Да, то есть, если бы, скажем, в этот Новый год получилась бы аналогичная ситуация, можно было бы запросто завязать с алкоголем.

— Но ведь, — Лиза постучала сигаретой о каемку блюдца. — Еще раз такого не будет.

— Нет, — согласился Максим.

— И к чему ты?..

— Просто. Рассказал тебе историю из своей жизни. Вдруг Лиза поняла и расхохоталась, не сумев удержаться.

— Нет, — сказала она, захлебываясь от смеха. — Нет, нет, так не получится.

— Что не получится?

— Когда я объясняла насчет открытости, — Лиза снова рассмеялась, видя его суровое лицо. — Я же не говорила, что нужно изливать душу по первому удобному поводу. Дело не в этом, а в умении слушать, проявлять интерес к людям.

— Ну ладно, — Макс откинулся назад и скрестил на груди руки. — Рассказывай.

— Нет-нет-нет, — кашляя от хохота, Лиза уронила сигарету. — Пожалуйста, не обижайся. Максим наблюдал за ней, упрямо сплетя руки. Лиза хихикнула в последний раз и успокоилась. Она тронула запястье Макса и выпутала его руку из плотного узла на груди.

— Тебе незачем стараться мне понравиться, — сказала она, глядя ему в лицо. — Если бы ты мне не нравился, я не жила бы с тобой в одной квартире. Максим дернулся, пытаясь вернуть руку на место, потом безрадостно кивнул и вытряхнул из пачки новую сигарету.

12 января 2004 года

Он хотел видеть ее так срочно, что едва думал о подробностях, и Синица явилась ему на пустом отрезке дороги, ведущей из ниоткуда в никуда. Она шла по разделительной полосе, и ни один грузовик теперь не угрожал ей.

— Ну, чего так завелся? — Синица улыбнулась. Она поднялась на цыпочки, ухватившись для равновесия за его локоть, и старалась идти строго по желтой полосе.

— Даже не знаю, — признался он. — Ехал домой на автобусе.

— По поводу?

— В общем, — он помялся. — В рождественском номере было наше коллективное фото, на весь разворот, и меня поставили в середине.

— Как единственного парня? — Синица выполнила пируэт, не удержалась и наступила мимо полосы.

— Наверное.

— Бабы, — она снова встала на цыпочки.

— В общем, получилось, что я на сгибе двух страниц и меня не видно, — он тихо засмеялся, чтобы не поднимать шум в пустой гостиной. — Представь, руки и ноги есть, а головы нет.

— Наехал хоть на них?

— Зачем? Тем более, они сами прибегали извиняться. Теперь все девочки в редакции ищут, чем меня порадовать.

— Кормят тебя с руки? — фыркнула Синица, ухватившись за его локоть.

— Да нет, кормили меня и раньше, — признался он. — Они мне помогают. Учат писать, находят темы… Даже напечатали со мной интервью.

— Так это же круто! — она поощрительно дернула его за руку.

— За интервью мне как-то муторно. Там еще и фотография на полстраницы — у меня от нее ноги ватные. И это еще не всё…

— Скажи, ты хотел бы стать редактором? — Ксюша остановилась у его перегородки, уперев кулачки в бока.

— Не знаю, — промычал Дима. Он безуспешно пытался закрыть колонку, и его до сих пор слегка мутило после интервью с фотографией. — Что ты сказала?

— Я сказала, — отчеканила Ксюша, тряхнув челкой. — «Хотел бы ты стать редактором?». Спорт, интим, досуг, аномалии.

— Подожди, подожди, — он потряс рукой у затылка. — Это же твои разделы?

— Мои. Я ухожу.

— Куда?..

— В открытый космос! Неужели не понятно? Я — увольняюсь.

— Но… зачем? Что-то случилось?

— Митяй, ты хороший парень, оки? Еще мне нравится, когда ты пишешь о себе, но, честно, как журналист ты мог бы больше смотреть по сторонам, — сказала Ксюша и ушла, не добавив ни капли объяснений.

— Странная девочка, — отметила Синица. Она забыла о полосе и шла рядом, держась за его локоть. — И теперь ты редактор?

— Нет. Еще нет. Но к этому идет.

— И тебе страшно.

— Скорей неприятно.

— Почему?

— Вначале было интересно, а теперь… такое серьезное дело. Синица поморщилась и скосила в его сторону колючие зеленые глаза.

— В мире не бывает серьезных дел, — заявила она. — Разве что ты убьешь кого-нибудь.

— Эй. Дима открыл глаза. У дивана в полумраке расплывался Макс.

— Не спишь еще? Пива не желаешь?

— Спасибо, не надо, — Дима откинул покрывало и сел, растирая веки. Усевшись рядом, Максим отхлебнул пива сам. Это была «тройка», пустая горькая водичка. Но им приходилось экономить — точнее, не им, а ей, но Макс не решался тратить деньги на себя, пока Лиза не могла достойно зарабатывать. От студии не было известий — верхушка ушла на зимние каникулы — и Лизе приходилось искать заказы в медицинских журналах, десятками писать заметки по четыре доллара штука, надеясь, что заплатят сразу же. Наблюдая это, Макс не выдержал и решил пойти на жертвы. Он бросил «девятку» и начал брать «семерку». Когда стало ясно, что на «семерке» не сэкономишь, он пошел еще дальше, решившись на «тройку». Она была прозрачна, неприятна на вкус и стоила немногим дешевле, но дальше идти оказалось некуда. Дальше был только «ноль». Максим сделал глоток острой горечи и разместил бутылку возле колена.

— П-п-п, — задумчиво попыхтел он. — Так что? Дима не нашелся, что ответить.

— Ты всё-таки просто механик, или биомеханик?

— То и то, — Дима нетвердо улыбнулся. Макс ухмыльнулся в ответ:

— Ни фига себе! И где такому учат?

— В институте и в армии. Максим уставился на горлышко бутылки, метнул короткий взгляд на Диму и снова глянул перед собой.

— Ты был в армии?

— Да, уже с дипломом, меня там записали как «механик-водитель». Пришлось учиться. Макс отпил ненавистную «тройку» и облизнул губы.

— Ну и как там, в армии? — спросил он неровным голосом.

— Да… где-то, не знаю, как в детском саду… Сырники, запеканка, песочница и лестницы.

— Куда уходит детство, — объявил Максим, глядя в горлышко, словно в микроскоп.

— А?

— Ничего. Я, честно говоря, не удивляюсь, что тебя взяли в печатное издание. Иногда как расскажешь… Что-то кольнуло его в ладонь. Пошарив между диванных подушек, Макс вытащил тонкую листовку, истертую по краям. Вся она была замалевана черным — уцелела только девочка, чуть пухленькая, на вид так себе, зато совершенно голая.

— Так вот чем ты… Спустя миг он хлопнулся на колени, хрустнув носом о паркет.

Острая судорога рванула его за руку, блеснув огнем перед глазами. В шею больно уперся локоть. Дима вынул фото Синицы из разжавшихся пальцев Максима, спрятал листовку в карман и снял болевой захват.

— Ты что, вообще бля придурок, что ли? — промямлил Макс, отпихнув протянутую руку.

— Извини, но это мое.

— А нельзя было просто бля попросить отдать? Придурок…

— Я не хотел просить. Не зная, что ответить, Максим поднялся и вышел, матерясь под нос. Его интерес к людям — а в частности, к этому психу бля — угас, так и не успев родиться.

7 февраля 2004 года

— Не думала, может уже пора домой?

— Как пора? Мы только начали. Вуайеризм?

— Было дважды, последний раз в этом году, — сказал Дима, водя носом около экрана. Они с Лизой сидели в редакции у свободного компьютера и подбирали тему для ее статьи.

— Не в том смысле, — объяснил Дима. — А в смысле, пора уехать из Москвы.

— Так разве это «домой»? — удивилась Лиза. Она постучала ногтем по корешку журнала. — Эдипов комплекс?

— Было трижды. У меня там остался дом, — он покосился в темное окно, где отражалась редакция. — Моя квартира на Горизонте.

— Зачем тебе уезжать? Ты, вон, редактор журнала.

— А ты?

— Я, — Лиза подняла взгляд и уставилась в низкий потолок. — Пока, видишь, пишу статьи. А потом — не знаю. С телевидения до сих пор не ответили.

— А вдруг и не ответят? Давай дальше.

— М-м… Фетишизм?

— Трижды…

— Нет, смотри, даже так, особенные случаи фетишизма. Дорогая машина как сексуальный партнер.

— А бывает такое?

— Какая разница. И вообще, с какой стати мне уезжать?

— Просто интересно, почему ты хочешь остаться. Лиза склонила голову на ладонь и снова уставилась вверх. Над головой жужжала ртутная лампа, и от ее скучного зуда Лизу клонило в сон.

— Заметил, как тут строят дома? — спросила Лиза. — Вот эти, огромные башни с зеркалами вместо окон. Закладывают фундамент, а потом метр за метром, по любой погоде… и деньги у них кончаются, и рабочие уходят. А они строят и строят, по метру в день. И по ночам даже. Я нигде больше не видела, чтоб люди так работали. От земли и до самого конца. До этой безумной высоты. Разве тебя это не вдохновляет?

— А? — переспросил Дима, оторвав нос от монитора. — Да, наверно, фетишизм пойдет, если про секс и дорогие машины.